Ната Чеботарь о своей книге «Мы – гагаузы» и журналистах против власти денег
Gagauznews, 17 октября, Николай Костыркин. Более десяти лет Ната Чеботарь, журналист из Чадыр-Лунги, первый гагаузский блогер, вела популярные каналы «Дневник фрилансера» на WordPress и «Гагаузские истории» на Yandex.Zen, география просмотров которых охватывала практически все страны мира, а число уникальных кликов и дочитываний превышало миллион.
Долгое время Ната была главным редактором Чадыр-Лунгской районной газеты «Знамя», в качестве внештатного автора сотрудничала с некоторыми известными молдавскими изданиями. Менее известна в Гагаузии как писатель. Новеллы, рассказы и короткие повести автора в разное время публиковались на международном литературном ресурсе «Подлинник».
Как отмечено в интервью на портале «Блокнот Молдова», Ната Чеботарь очень скоро обретет широкую известность в Молдове – в Гагаузии это уже так – в амплуа «летописца современности» гагаузского народа и многих его представителей, которые, проявляя себя в самых разных сферах жизни, априори делали свой народ и место своего рождения все более известными. Недавно Ната завершила работу и готовит к печати свою книгу «МЫ – ГАГАУЗЫ. Непридуманные истории». Правда, это не только «летопись современности», но еще и экскурс в традиции и историю, биографии деятелей прошлого, знаковые исторические события и даже народную кулинарию. Отзыв на сборник будет опубликован позже, а пока давайте побеседуем с автором.
— Ната, давай расскажем тем, кто прочтет нашу беседу, как повилась сама идея создать эту книгу.
— Для этого придется рассказать историю, которая случилась со мной на втором курсе университета, когда я пришла устраиваться на практику в «Независимую Молдову». Меня тогда до глубины души поразило, что вместе со мной, юной девочкой, в коридоре ожидали своей очереди внештатники на вид 40-50 лет, которые тоже принесли свои материалы в печать. Я еще тогда подумала, что не хочу в таком возрасте обивать пороги редакций в ожидании, что меня опубликуют, и что из нашей профессии лучше уходить вовремя. Сейчас мои внутренние часы подсказали, что время пришло. Я могла бы и просто уйти, но подумала, что издание сборника моих публикаций – это было бы хорошим способом попрощаться и выразить признательность всем читателям, которые все эти годы были рядом, читали меня и постоянно обеспечивали обратную связь.
Свой сборник я решила назвать «МЫ – ГАГАУЗЫ», хотя среди моих героев есть представители многих других национальностей, проживающих в Гагаузии – болгары, украинцы, цыгане (кого задевает – ромы), русские, евреи, молдаване. Есть даже испанцы, которые, прожив и проработав здесь всего один год, до беспамятства влюбились в этот благословенный край и мечтают когда-нибудь снова сюда вернуться.
Мы все, живущие здесь, в Гагаузии, географически и есть гагаузы, по примеру того, как за границей мои коллеги-журналисты всегда называют меня молдаванкой, потому что я из Молдавии, а то и вовсе русской, потому что я идеально говорю на русском. К сожалению, не могу похвалиться этим же в плане знания языка моей национальности. За это, кстати, на своей малой родине не раз подвергалась жесткой критике и даже агрессивным нападкам со стороны «истинных патриотов», которых всегда глубоко задевало, что я пишу о гагаузах на русском, а не на гагаузском. Есть такой недостаток – не смогла в свое время выучить язык моих предков, зато на русском мои гагаузские истории смогли прочитать даже на другом конце земного шара. Значит, и общая цель достигнута, и моя скромная лепта в этом тоже есть: о гагаузах сегодня знают намного больше, чем знали 10-20 лет назад.
— Насколько можно судить, материал для книги собирался годами. С чего все началось?
— Даже не годами – десятилетиями. Все началось очень давно, в 2003 году, когда я после университета пришла работать в Чадыр-Лунгскую районную газету «Знамя». Уже тогда я точно знала, что, помимо своей непосредственной работы корреспондента, буду делать и кое-что особенное: заведу в районке собственную рубрику, где буду писать историю моего города.
Чтобы ты понимал: газета «Знамя» в то время была олицетворением советской прессы: строгая цензура, никакой авторской свободы, никакой личной инициативы. Главред раздавал задания, ответсекретарь контролировал их выполнение. Плюс ко всему я была самой молодой в коллективе, который меня, кстати, изначально принял весьма холодно и довольно долгое время демонстративно держал дистанцию. В редакции были строго регламентированы обязанности: кто отвечает за работу с письмами читателей, кто за «сводки с полей», кто за криминальные новости, кто за социальную тематику, кто за культуру – у каждого, кто работал там до моего прихода, была своя ниша. Я понимала, что, за какую бы тему ни захотела взяться, кроме назначенной редактором, я непременно зайду на «чью-либо территорию» и вызову личную неприязнь. Но риски меня никогда не останавливали. Когда на одной из планерок я обратилась к главреду с просьбой разрешить мне вести в газете собственную рубрику, то в принципе была настроена на отказ. А он вдруг возьми и разреши. Правда, рубрику я все-таки решила назвать не «Мой город», а «Наш город», потому что у каждого поколения людей, родившихся или проживавших в Чадыр-Лунге в разное время – своя история.
— Итак, начало был положено…
— Первая публикация в этой рубрике появилась в феврале 2004 года. Сначала я писала несложные городские зарисовки о местах, которые мне в силу возраста были лучше всего знакомы, и не думала, что когда-нибудь углублюсь в это настолько, что стану проводить даже собственные исследования, копаться старых подшивках и архивах, находить старожилов, собирать по крупицам их уникальные воспоминания. Правда, я не люблю использовать слово «исследование» применительно к тому, что делаю, потому что это звучит слишком масштабно, слишком серьезно и слишком обязательно. Я не историк, не этнограф, у меня нет научной степени, я даже отдаленно не претендую на звание исследователя, хотя у нас в последние годы стало очень модным использовать выражение «исследователь истории края». Мне в этом плане более импонирует знаменитое выражение моего университетского преподавателя Станислава Александровича Орлова: «Журналист – это летописец современности». Поэтому, можно сказать, я пишу летопись современности, иногда рассматривая ее сквозь призму прошлого.
Когда в силу личных обстоятельств мне пришлось уйти из редакции, появились мои блоги. Сначала это был «Дневник фрилансера», где я продолжала писать свои гагаузские истории. Несколько раз я это дело даже бросала, потому что просто физически не осиливала всё, что на меня тогда свалилось. Но к тому времени у меня уже появилась моя постоянная аудитория, подписчики, которые не только ежедневно заходили на ресурс, чтобы прочитать что-нибудь новое, но даже выражали недовольство, если в течение нескольких дней не обнаруживали свежих публикаций, требовали продолжения, и просили не переставать писать. Честно говоря, в тот сложный период жизни именно посторонние люди поддерживали во мне желание двигаться дальше, и я им всем за это безмерно благодарна. Понятно, что поддержка друзей тоже была важна, но на то они и друзья. Знаешь, это очень воодушевляет, когда совершенно чужие люди пишут, что каждый день заходят в интернет, чтобы почитать именно меня, или что узнали о гагаузах, только когда впервые наткнулись в интернете на мой блог. Когда я заходила в статистику и видела географию просмотров, поражалась – меня читали практически во всех странах мира. К тому времени я уже писала не только о Чадыр-Лунге и ее известных жителях. У меня появилось еще несколько постоянных рубрик – о культуре и забытых традициях гагаузов, об истории, о знаменитых людях региона в целом. Для этого я завела второй блог, который назвала более конкретно – «Гагаузские истории». Так спрос аудитории породил предложение, а в моем случае это значило отозваться душой на зов других душ.
— Почему решение собрать свои публикации под одной обложкой было принято именно сейчас?
— Решение вызревало последние несколько лет и было основано тоже не столько на моем желании, сколько на пожелании постоянных подписчиков. Мне периодически писали гагаузы из разных стран, просили собрать мои тексты в одном издании, потому что на свете все еще есть люди, которые предпочитают читать бумажные книги. Эта книга могла появиться еще в 2016 году, но обстоятельства складывались не совсем удачным образом. С другой стороны, я рада, что этого не случилось раньше, поскольку за эти несколько лет у меня появилось много новых героев, новых историй, некоторые из них уникальны и эксклюзивны, без них эта книга была бы совершенно другой.
— Есть ли шанс увидеть вторую часть сборника – из публикаций, не вошедших в эту книгу?
— Если, прочитав этот сборник, читатели захотят получить продолжение, то я об этом узнаю – у меня сложились довольно открытые и теплые отношения с подписчиками, и при желании любой, даже если мы не знакомы, может написать мне в личку, задать вопрос, предложить свою тему или попросить сделать материал о той или иной известной личности. Это взаимодействие меня очень радует, потому что демонстрирует искренний, ненавязанный интерес. И, кстати, добрая треть рассказов, вошедших в первую часть книги, появились именно благодаря вопросам и пожеланиям моих подписчиков.
По правде, мне было очень сложно решить, какие тексты включить в эту книгу, а какие нет. Но, если на вашем портале можно называть другие издания, я все-таки скажу, что даже если никакого бумажного продолжения не будет, то все мои тексты всегда можно будет найти в печатных архивах газеты «Знамя» и на сайте Gagauznews.md в рубриках «Знаменитости Гагаузии», «Наши за рубежом», «История», «Родная Гагаузия». Пока существует интернет, они будут храниться и в электронном архиве сайта.
— Что у вас вообще происходит с этнографией, с антропологией в Гагаузии? Кто занимается этими вопросами и насколько эффективно?
— У нас в Гагаузии функционирует местная Академия наук в миниатюре – Научно-исследовательский центр имени Марии Маруневич, сотрудники которого трудятся в упомянутых тобой сферах. Насколько эффективно – думаю, я не вправе давать такую оценку, для этого есть более компетентные в сфере науки люди. Судя по публикациям на официальных страницах НИЦ и в гагаузских СМИ, работа кипит: издаются новые книги, выпускаются передачи на темы истории, культуры, традиций гагаузов, проводятся презентации научных монографий, реализуются новые проекты. Но для меня это не повод для восторга, потому что в этом и заключается работа научных сотрудников, они за это получают зарплату. Как журналисты – за то, что пишут. Как врачи – за то, что лечат. Меня восторгает другое: практически в каждом населенном пункте Гагаузии сегодня есть энтузиасты, которые по собственной инициативе занимаются восстановлением истории родных сел, собирают старинные предметы быта, создают самодеятельные музеи, возрождают забытые ремесла, проводят собственные исследования и за свой счет издают книжки и брошюры, создают в соцсетях тематические группы, в которых рассказывают о жизни своих предков, делятся уникальными фотографиями – все это по-настоящему бесценно. Все это делается бесплатно, а значит, по любви. Мне ужасно греет сердце мысль, что гагаузы все больше поворачиваются лицом к своим корням. Это, я думаю, очень хороший знак.
— Вернемся к газете «Знамя», где ты сейчас работаешь. Как тебе удалось связать почти всю профессиональную жизнь с этим изданием, и чем оно ценно сегодня для жителей города и района?
— Возможно, я бы и не привязалась к этой газете на 20 лет, тем более что мне перестало быть интересно в ней довольно быстро – с тех пор, как в 2007-м я была назначена главным редактором и через год-другой поняла, что мне не к чему больше стремиться и некуда расти в пределах этой редакции. Кстати, интересный факт: я была не только первым самым молодым редактором газеты с 70-летней историей (мне тогда было 28 лет), но и первым в истории газеты главредом-женщиной. После развода, пытаясь сбежать от болезненной реальности, я уволилась из газеты и уехала жить в Кишинев. Там благодаря моим хорошим друзьям и коллегам мне довольно быстро удалось найти прекрасную и хорошо оплачиваемую работу и, вполне вероятно, моя дальнейшая карьера сложилась бы там не менее чудесно, но довольно скоро обстоятельства непреодолимой силы вернули меня обратно в Чадыр-Лунгу. Я не опечалена тем, что вернулась в газету «Знамя» и не жалею об упущенных возможностях, хотя за те годы меня не просто звали обратно в Кишинев, но у меня было даже несколько предложений поработать за границей.
Если говорить, чем сегодня газета «Знамя» ценна для жителей города и района, то я прибегну к отзывам наших подписчиков: они говорят, что эта газета для них – живой символ Чадыр-Лунги, и без этой газеты они город даже не представляют. Посуди сам: газета была основана в 1948 году, с тех пор перестала существовать страна, которой она служила; Молдова обрела независимость; появилась Гагаузская Республика, а затем и Гагаузская автономия; сменилось несколько президентов, несколько башканов; уходили и приходили правительства, реформировались госструктуры; происходили перевороты, революции и референдумы и прочее-прочее; благополучие и спокойствие иногда висели буквально на волоске, а газета жила и живет до сих пор. В известном смысле она, конечно, жуткий анахронизм. Но если ее продолжают выписывать, значит, она нужна. У нас тираж постоянно колеблется в пределах 3800-4200 экземпляров, притом более 2500-2800 подписчиков – это жители города, остальные – жители окрестных сёл и других районов. Вряд ли у кого-то из них нет возможности читать новости в интернете, тем не менее, они продолжают выписывать газету. Нас вообще выписывают не ради новостей: мы еженедельник, и, как я всегда говорю при вёрстке, выходя раз в неделю, мы подаем читателю «старости». Нас выписывают ради эксклюзивных материалов, которые не найдешь в интернете: людям нравится читать о себе, своих знакомых, соседях. Нас выписывают ради того, чтобы увидеть то, что в ежедневной суете пропускается мимо глаз. Мы находим такие уникальные истории, которые резонируют и цепляют. Честно: я не знаю, в чем секрет долголетия нашей газеты. Когда нас разгосударствили и лишили бюджетного финансирования, я думала, что мы не выживем. Но с того времени прошло уже 10 лет, а мы все еще живы. Значит, это кому-нибудь нужно. Но, по правде, я думаю, что это последний состав редакции, при котором газета «Знамя» живет и функционирует. Это тот незаменимый костяк, на котором всё держится, несмотря ни на что и вопреки всему.
— Если на культуру в стране всегда денег не хватает, то на журналистов периодически находятся, правда, не для журналистики как таковой, а для пропаганды, даже если она без какого-либо характерного математического знака. Тебя часто соблазняли такими предложениями?
Интересный материал: Александр Суходольский, Федор Гагауз и Иванна Кексал проходят в новый парламент— Нет, такое со мной случилось всего дважды. Впервые это совпало с тяжелейшим периодом после развода, когда безденежье и отсутствие постоянной работы буквально сводили меня с ума. Тогда я была вынуждена принять предложение поработать в качестве наемного писаря для двух кандидатов в депутаты. Не считаю, что это было чем-то постыдным, в конце концов, я просто делала работу, на которую согласилась, и делала ее хорошо. Но, знаешь, я человек прямой и в некоторых вопросах довольно неделикатный, не терплю пафоса, лицемерия, филигранного вранья и прочей мишуры, без которых, увы, не всегда обходятся предвыборные тексты. Я с трудом выдержала этот марафон и больше никогда не принимала подобные предложения. Оба кандидата, кстати, тогда выиграли выборы. Было дело, мне также однажды предложили «сдать в аренду» свою страницу на Facebook в период предыдущих президентских выборов, чтобы публиковать там «правильные» статьи. Естественно, я даже не стала это обсуждать. Все, что я публикую в своем профиле относительно политики, власти, экономики, медицины и прочих вопросов – это исключительно мое личное мнение, и меня забавляет, когда хейтеры или профессиональные тролли начинают писать в комментариях, что я «выполняю чьи-то заказы», что я «себя позорю» или что мне «должно быть за себя стыдно». Раньше меня это цепляло, оскорбляло, я даже пыталась спорить и что-то доказывать, а потом напомнила себе, что никому ничего не должна. Если люди хотят во что-то верить, они будут в это верить – их право. Есть те, кто меня уважают и любят, есть те, кто ненавидят – это жизнь, невозможно быть хорошей для всех, но я такой задачи перед собой никогда и не ставила.
— Суды некой вашей местной швейной фабрики против тебя – это вообще что за история?
— Для меня это однозначно показательная ситуация, в которой прав тот, кто сильнее, а сильнее тот, у кого есть деньги, связи, покровители, заступники и сильные мира всего. Мне ведь грозили не только полицией, судами и штрафами, мне грозили письмами и жалобами вполне конкретным представителям власти, которые якобы должны были «повлиять» на меня и заставить «закрыть рот». Стращали – предполагаю, что абсолютно неоправданно – председателем района, потом башканом, потом бывшим президентом РМ и даже послом Турции в Молдове, хотя я не представляю, что общего должен иметь посол с банальным конфликтом между работниками и руководством предприятия.
Изначально вопрос, который я задала в соцсетях, касался функционирования фабрики в период, когда в стране была объявлена пандемия и все были отправлены на самоизоляцию и удалёнку. Сотрудники фабрики пожаловались мне, что их заставляют либо работать в обычном режиме, либо уходить в отпуск без содержания. При этом, со слов работниц, на фабрике не соблюдалась социальная дистанция, не выдавались защитные маски, не была обеспечена дезинфекция и женщины элементарно боялись заболеть. После того, как появились первые публикации, представители фабрики прислали мне скриншот с новостью, где тогдашний президент Игорь Додон объявлял, что крупные производственные предприятия могут продолжать работать, с соблюдением необходимых эпидемиологических предписаний. Я этот скрин тоже опубликовала и написала, что конфликт исчерпан. Также руководство написало в соцсетях, что «из 224 человек только двое ушли до 15 мая, остальные согласились доработать, в чем и подписались», я этот скрин также опубликовала, посчитав, что ситуация теперь закрыта окончательно. Но не тут-то было. Мне стали рассказывать о том, что руководство фабрики якобы применяет репрессивные меры по отношению к работницам, которые писали комментарии под моими постами и жаловались на то, что некоторых якобы наказывают штрафами или заставляют увольняться; также были жалобы на якобы непозволительное отношение со стороны руководства, которое применяет оскорбительные высказывания в адрес швей, унижая их человеческое достоинство. Обо всем этом я писала, конечно, при этом каждый раз делая акцент на то, что это мне известно со слов работниц. У меня не было причин не доверять рассказам швей, потому что аналогичная ситуация на этой же фабрике уже произошла в 2004-м году, тогда дело дошло даже до забастовки. Я была безмерно удивлена, что в такой «тоталитарной» газете, как «Знамя», мне вообще разрешили это опубликовать, но тогдашнее руководство мне доверяло, а такая поддержка непосредственного начальства очень много значит. Жалобы, которые я тогда привела со слов работниц, были совершенно аналогичные: оскорбления, нарушения трудового кодекса в части регламентирования рабочего времени, наказания штрафами и прочее. Это, наверное, карма, что ситуация снова вернулась ко мне, и спустя столько лет главные фигуранты вели себя точно так же, как тогда: не хотели давать свои контакты, не хотели выступать в роли свидетелей, не хотели, чтобы их имена стали известны руководству фабрики. Однако моя родная сестра проработала на этом предприятии практически 10 лет, и я совершенно точно знаю с ее слов обо всем, что там происходило, и у меня нет и тени сомнения, что она говорит правду. На момент разбирательств она находилась за границей, поэтому не могла быть моим свидетелем. По итогу, суд посчитал мои публикации декларативными и неподтвержденными, хотя в материалах дела были показания как минимум трех свидетелей, которые расписались в том, что всё, о чем писали женщины в комментариях, имело место быть и в период, когда они работали на фабрике. Руководство же пошло другим путем: вместо того, чтобы полюбовно решить конфликт со своими подчиненными внутри предприятия, директор подала на меня в суд за «клевету», одновременно через разные аккаунты, в том числе фейковые, слив в сеть мысль, из которой следовало, что те, кто жаловались на фабрику, были якобы сплошь «воровки, тунеядки и лентяйки, которые приходили на работу точить лясы и зря просиживать рабочее время». В общем, после такого контрудара никто из потенциальных свидетелей в суд идти тем более не захотел, скриншоты сообщений и комментариев были признаны бездоказательными, а мне пришлось подчиниться решению суда и выплатить штраф. Деньги на него, кстати, перечислил человек, который, как и я, как и все мои сторонники, уверен в моей невиновности.
— Штраф выплачен – история закрыта?
— Если бы! Впереди у меня еще один суд – фабрика обвиняет меня в том, что «из-за меня» ушла из Чадыр-Лунги в свой филиал в селе Конгаз, хотя об их уходе разговоры велись уже, как минимум, за несколько лет до моих публикаций, и муниципальный совет Чадыр-Лунги, и примэрия прекрасно об этом знают. Но я почему-то сомневаюсь, что хотя бы один из действующих или бывших мунсоветников согласится пойти в суд и обоснованно это подтвердить. Кроме того, у меня сохранен скриншот, в котором сама директор объявляет в Фейсбуке об уходе фабрики из Чадыр-Лунги и обосновывает это как «экономически более выгодное решение», тем не менее, фабрика все равно подала на меня в суд и обвиняет в своем уходе.
Кстати, после их ухода в Конгаз у них на производстве произошла вспышка коронавируса (напомню: именно этого и боялись работницы, а вспышку в Чадыр-Лунге руководству как-то удалось умолчать, хотя опять же – все в городе об этом говорили). Так вот, после вспышки в Конгазе у меня на профиле одна женщина написала в комментарии, что работницам запрещается сдавать тесты на ковид (об этом, впрочем, было даже написано в «Комсомолке» со слов одного из кишиневских врачей). Я это сообщение никак не стала раскручивать, потому что в то время на меня уже была написана жалоба в полицию. Спустя некоторое время о ситуации в Конгазе рассказал один из депутатов Народного Собрания Гагаузии. Мне неизвестно, каким образом удалось повлиять на депутата, но после этого я больше нигде не слышала его выступлений на эту тему. Как отреагировали другие депутаты, вся прочая местная власть? Весьма своеобразно: в короткое время два ведущих СМИ региона сделали несколько потрясающих материалов о том, как чисто, красиво, уютно и светло на конгазской фабрике, как там все хорошо и замечательно, какие там идеальные условия для труда и, разумеется, ни слова о том, что там есть заболевшие или имеются хоть какие-то признаки конфликта между руководством и подчиненными. Естественно, после этой демонстрации я поняла, что ждать поддержки от властьимущих в этой ситуации не придется. Кстати, в настоящее время продолжается аналогичный судебный процесс против Софии Мариновой, единственной жительницы Чадыр-Лунги, вступившейся за меня, которую тоже, как и меня, обвиняют в клевете. И что-то мне подсказывает, что дело тоже закончится тем, что ей придется выплатить штраф. 2400 леев – цена за собственную позицию и за право высказать мнение, отличное от «правильного».
— Ты жалеешь о том, что вступила в этот неравный бой?
— Не жалею. Во-первых, это был для меня отличный урок: не пытайся помочь тем, кто сам не хочет ничего делать, чтобы себе помочь. Во-вторых, мне непонятны обвинения в том, что мои посты «обидели» иностранного инвестора, который облагодетельствовал наших людей, предоставив им рабочие места, а городу – налоги. Инвесторы и рабочие места – это очень и очень хорошо! Но хочется напомнить, что речь вовсе не шла об инвесторе, речь шла о местном директоре, гражданине Республики Молдова. Этот директор теперь стоит на позиции, что мои публикации «оскорбили» инвестора. Чем я оскорбила инвестора?! Тем, что посмела озвучить жалобы работниц фабрики? Но если это общая позиция и директора, и инвестора, то хочется напомнить, что любой иностранный инвестор, открывая производство в таких странах, как Молдова, приезжает сюда по одной причине – в поисках дешевой рабочей силы, то есть, прежде всего, чтобы минимизировать или оптимизировать собственные расходы. Без этих преференций ни один иностранный инвестор не приходил бы на чужую территорию, а оставался бы и развивал свой бизнес у себя дома. Зарплаты, которые платит любой иностранный инвестор здесь, в Молдове, для наших людей действительно большие, но для самого инвестора они не в пример ниже по сравнению с тем, сколько пришлось бы платить за ту же работу на своей территории. И самое главное: открывая здесь производство, любой иностранный инвестор приобретает выгоду, а не покупает себе рабов. Резонный вопрос: позволив в 2004-м году опубликовать статью о забастовке на этой фабрике, тогдашний редактор разве ставил перед газетой цель «оскорбить» инвестора?! По-моему, ответ совершенно очевиден: газета должна была защитить местных жителей, обратившихся за помощью в СМИ. И к газете тогда не было никаких претензий, наоборот, представители фабрики сделали все, чтобы ситуация была урегулирована в кратчайшие сроки. Меня сейчас официально обвиняют в том, что я своими публикациями «выгнала» из города иностранного инвестора и лишила Чадыр-Лунгу налогов. То есть, пойми уровень оказываемого давления: меня пытаются выставить виновной в том, что из-за моих публикаций пострадал не только иностранный инвестор, но и муниципальный бюджет. То есть это борьба целой системы против меня одной. Это обвинение мне кажется настолько нелепым, что об этом даже нет смысла говорить. Сейчас, впрочем, я не хочу об этом думать, я подумаю об этом, когда придет новая повестка.
— Да, интересно у вас в Гагаузии… Проследим за тем, как будут развиваться дальнейшие события. А пока давай о другом. Как думаешь, у гагаузов есть надежда на нечто лучшее по итогам выборов в парламент? Почему именно в Гагаузии была самая низкая явка?
— Думаю, самая низкая явка – это не признак аморфности, наоборот – это была осознанная форма протеста. Мне кажется, люди настолько устали жить в ожидании лучшего, которое не наступает, что предпочли самоотстранение. Не быть частью общего процесса – это тоже позиция. К этому можно относиться, как угодно, но я не считаю, что за это стоит упрекать. Возможно, политикам стоило предпринимать более конкретные и убедительные меры, чтобы вдохновить людей на активное участие в выборном процессе.
Есть ли у гагаузов надежда на нечто лучшее по итогам выборов в парламент? В этом плане гагаузы ничем не отличаются от молдаван, русских, болгар, евреев, цыган и представителей других национальностей, живущих в Молдове. В человеческой природе – верить в лучшее и, по возможности, не опускать руки.
— Жители Гагаузии что делают более успешно – ждут у моря погоды или сами добиваются изменений к лучшему в общественной и политической жизни автономии?
— Чего точно не делают гагаузы – это не ждут у моря погоды. Во-первых, это не в нашем характере, во-вторых, потому что у нас нет своего моря. Если серьезно, мне сложно ответить на этот вопрос. Добиваться изменений к лучшему в общественной и политической жизни автономии – это слишком пространная формулировка, тем более применительно к политической сфере. Для начала жителям региона, наверное, хотелось бы, наконец, видеть, что все ветви власти внутри автономии работают как единый отлаженный механизм, но это противостояние между законодательной и исполнительной властью, которое мы наблюдаем на протяжении многих лет, уже набило оскомину. Мне кажется, в этом плане энтузиазма в народе все меньше и меньше. Хочется верить, что новый состав Народного Собрания сосредоточится на своих непосредственных обязанностях – законотворческой функции и будет эффективно сотрудничать с Исполкомом на благо народа Гагаузии и защиты ее интересов на всех уровнях, включая республиканский и международный.
Если говорить об общественной жизни, тут, мне кажется, ситуация определенно лучше. Молодежь становится еще более активной и еще более охотно включается в гражданские процессы. Меня радует, что растет число молодежных НПО, которые занимаются реализацией вполне конкретных проектов – по благоустройству населенных пунктов, по экологичной переработке отходов, по медиаграмотности, по развитию творческих способностей, по приобретению навыков ведения личного бизнеса и управлению компаниями и т.п. Мне радостно, что у нас активно и с большим энтузиазмом возрождаются традиционные ремесла, популяризируется национальная кухня, одежда, музыка. Меня радует, что молодежь стала больше говорить на родном языке, больше писать стихи и прозу на гагаузском, снимать документальные и художественные фильмы. Мне бы хотелось больше гармонии в нашем обществе. Хотелось бы, чтобы все эти сферы – политическая, экономическая, социальная и культурная взаимодействовали и развивались одновременно, дополняя друг друга, повышая авторитет местной власти, демонстрируя стабильный рост и вселяя в жителей Гагаузии уверенность в завтрашнем дне. Считай меня идеалисткой, но я почему-то не сомневаюсь, что это время великой гармонии уже на подходе.
Источник gagauznews.md
