«Я сидел в колодце, где сейчас лежит мертвый мужчина». История жителя Киевской области, пережившего плен оккупантов
Материал Hromadske
В субботу 2 апреля Вооруженные силы Украины освободили от российских захватчиков Киевскую область. На следующий день, когда кадры из Бучи облетели полосы международных изданий, мир узнал, что такое зло.
Сотни замученных и убитых мирных жителей Киевщины обнаружили в братских могилах. Тела некоторых людей лежали прямо на улицах. Оккупанты жестоко издевались и убивали женщин и детей, уничтожали целые семьи.
Олега, служителя христианского реабилитационного центра при протестантской церкви, россияне захватили, потому что решили, что там находится база украинских военных. Олег провел в плену трое суток, подвергался пыткам и слышал крики мирных жителей, которых убивали россияне. 27 марта ему удалось спастись.
Об этих трех сутках ада он рассказал hromadske.
Фото: Александр Назаров / hromadske
«Привезли двух девочек. Один из них спрашивал: зачем вы так быстро их замочили? Веселее было бы»
В начале полномасштабной войны в реабилитационном центре Мотыжина для наркозависимых оставались люди. Олег, сотрудник центра, заботился о них, поэтому никуда не уехал. Вскоре в центр пришли россияне. Они искали в деревне базу украинских военных.
«Увидели, что там кровати и еда, поэтому подумали, что там расположена база группы, которую они искали. На самом деле наши разведчики были: срывались и уходили. Они ж думали, что группа живет в деревне. А реабилитационный центр — это прикрытие», — рассказывает Олег.
Первый раз россияне появились в центре 23 марта. Убедились, что там гражданские, и покинули его.
«Среди них был один из позывным “Калуга”. Когда он в первый раз пришел, то сказал: “Молись, чтобы мы больше не встретились”», — вспоминает Олег.
Оккупанты вернулись уже на следующий день, 24 марта. А перед тем открыли по реабилитационному центру, где находились больные, огонь.
«На следующий день они начали со своей базы разбивать центр, стрелять из гранатометов и пулеметов. Узнали, что раньше у нас жили люди, у которых было оружие. Это сыновья одного нашего пастора. Но когда пришли россияне, их у нас уже не было. Когда они начали обстреливать реабилитационный центр, ребята выпрыгивали — кто с первого, кто со второго этажа. А я не мог уйти, у меня человек без ног. Остался. Сначала вошел пулеметчик и приказал нам выйти. Я говорю: “Один без ног, он не может”. Тот отвечает: “Выходи ты”. Тогда влетел “Калуга” и говорит: “Я тебя предупреждал. Что за люди здесь жили? С оружием, с калашами, ты же говорил, что у тебя никого не было, что это святое место, что здесь церковь”».
С того момента оккупанты начали избивать Олега и издеваться над ним. Сначала прямо в помещении только что обстрелянного реабилитационного центра. А потом доставили на свою базу и продолжили пытки.
«Они привязали меня к перилам, начали отрабатывать удары. Потом привязали к квадроциклу и двинули».
Олега на свои позиции они доставили с завязанными глазами. Все время, что он там был, российские военные не снимали повязку, поэтому он не знал, где находится.
«У Бога хорошее чувство юмора, — говорит мужчина. — Я как раз сюда постоянно рвался в разведку, узнать, где “Грады” стоят. Теперь меня привезли. Они сюда всех свозили и пытали. Слышал, что привезли двух девочек. И один из них спросил: “Зачем вы так быстро их замочили? Веселее было бы”».
Фото: Александр Назаров / hromadske
«Ваша староста тоже говорила, что бабушек кормила, а как ноги начали простреливать, то все рассказала»
«Один у головы стреляет, другой ноги расставил — и между ног. Все ближе и ближе. Потом автомат на позвоночник ставили и ложились на автомат. У меня теперь дырки в спине. А потом хотели ноги переехать БМП, пролетели очень близко. Пугали».
На базе Олега передали в руки оккупанта с позывным «Витебск». Именно он допрашивал мужчину и пытался вытащить из плененного информацию о якобы группе «террористов», скрывавшихся в реабилитационном центре.
«Говорил: “Что ты здесь рассказываешь? Ваша староста тоже говорила, что бабушек кормила, а как ноги начали простреливать, то все рассказала. Ты такой же. Твой реабилитационный центр — это прикрытие. Твои безногие — это прикрытие. А на самом деле это база террористов, которые нас мочат”», — вспоминает Олег.
Старосту села Мотыжин Ольгу Сухенко российские оккупанты взяли в плен 23 марта вместе с мужем и сыном. После освобождения села их обнаружили убитыми.
«Они рассказывали, что убили старосту, простреливали ноги и пытали. На глазах у сына и мужа убивали жену и мать», — говорит Олег.
Оккупанты допрашивали Олега на улице. Все это время у него были связаны руки и завязаны свитером и футболкой глаза. Когда начинались обстрелы, его оставляли на улице, а сами прятались за металлической дверью. Это он понимал по звукам.
«Я сидел на улице, и каждый раз, когда кто-то проходил мимо, избивали», — рассказывает мужчина.
Фото: Александр Назаров / hromadske
Фото: Александр Назаров / hromadske
Фото: Александр Назаров / hromadske
«Я слышал, как он орал. Потом услышал первый хлопок. Кажется, это был выстрел…»
Однажды, когда начался минометный обстрел, кто-то из солдат-срочников посадил его в колодец.
«Он надел на меня теплую шапку, замотал глаза скотчем, надел пуховик и тоже замотал скотчем, чтобы он не слетел. Я там просидел двое суток. Мне запретили давать воду. Однажды я попросил попить, а он ответил: “Пастор, терпи, тебе еще немного осталось”. Когда пошел дождь, я сидел и пел, а он набросил клеенку на колодец и закрыл кирпичом, чтобы меня не заливало».
Когда Олег сидел в колодце второй день, то услышал, что оккупанты привезли на базу еще одного мужчину.
«Он кричал. Потом я услышал первый хлопок. Кажется, это был выстрел. Наверное, в ногу, как они обычно стреляют. Начали его бить по этой ноге. Сначала час били руками и ногами. Потом один говорит другому: “Принеси палку”. Они, наверное, между руками ее просовывали и ломали их. Это из того, что я слышал».
Когда мужчина уже хрипел, солдаты открыли люк колодца, в котором сидел Олег.
«Я уже подумал, что я следующий, потому что на меня что-то нарыли», — признается он.
Олега из колодца пришлось доставать — после двух суток пребывания там он не мог подняться самостоятельно. Вспоминает, что в первый день еще пытался вставать на ноги, а на второй они уже отказали. Его перевели в сарай, а тело убитого мужчины бросили в колодец на его место. Он, по словам Олега, вместе с другим дедушкой подкармливал в соседнем селе заброшенных животных. Их обоих россияне поймали и привезли на свою базу.
«Когда они кормили животных, налетела разведка и нашла у него фотографии колонны. За это его привезли сюда, избивали и пытали. Все было из-за одного фото, представляете?»
Фото: Александр Назаров / hromadske
Фото: Александр Назаров / hromadske
«Я молился, чтобы про нас просто забыли, не зашли попрощаться»
После колодца Олега бросили в сарай. Здесь был пожилой мужчина, дочь которого убил русский снайпер. Сюда пленникам впервые принесли еду — уху, буханку хлеба и две бутылки воды.
По словам Олега, в сарае хорошо были слышны звуки из комнаты, где у оккупантов был склад. Утром 27 марта кто-нибудь из россиян говорил: бросайте все, берите только спальные мешки. Наверное, собирались ночевать в лесу.
«Я молился, чтобы про нас просто забыли, не зашли попрощаться. В полшестого утра открылась дверь. Говорят: “Мы уходим”. Ко мне: “Бог услышал твои молитвы”. А дедушке сказали: “Иди сюда”. Показал ему какое-то дерево и говорит: “Под этим деревом увидишь холмик, там торчит палка. К ней привязан пакетик. В нем – фамилия и имя твоей дочери. Я тебе пообещал, что я ее в яму не брошу. Заберешь ее там”.
Срочники предупредили нас, чтобы мы не выходили сразу. Через два часа, когда уйдет техника, можно было выбираться. Когда шла колонна, по ним уже кто-то стрелял. Думаю, именно поэтому не зашли к нам проститься. Через два часа мы вышли, и я понял, где мы».
Фото: Александр Назаров / hromadske
Фото: Александр Назаров / hromadske
Фото: Александр Назаров / hromadske
Из плена Олег выходил вместе с дедушкой, который кормил брошенных животных и чьего товарища оккупанты убили, а тело бросили в колодец.
“Он за мной много ухаживал, накрывал, поднимал ноги. Сам едва вставал, 72 года. Уходили мы вместе: я держал его, он меня. Шли и шатались. Мне не верилось, что мы вышли. Все было как-то на эмоциях».
Кроме палачей с позывными «Витебск» и «Калуга» Олег запомнил еще одного. Тот был старше. Когда он приходил, все другие переходили на шепот — панически боялись и даже не называли ни имени, ни позывного.
«“Витебск” говорил: “Я бы в этой Украине мочил всех — женщин, детей. Мне жалко только собак и кошек, которых они оставили”», — рассказывает Олег.
Олег говорит, что хотел бы, чтобы его палачей взяли в плен. Он спросил бы их, нашли ли они в Украине фашистов. Сейчас мужчина восстанавливается и намерен продолжать помогать людям.
Попросил обязательно написать, что его спас Бог.
